Резец в руках, мрамор под пальцами — Антонио Риццо превращал холодный камень в живую плоть, вдыхая красоту Ренессанса в сердце Венеции второй половины XV века. Его знаменитые статуи Адама и Евы с их поразительным натурализмом стояли свидетельством революционного подхода в эпоху, когда готические каноны всё ещё доминировали в венецианском искусстве.

За блеском таланта, однако, скрывался человек, чьи амбиции в конечном счёте его погубили. От признанного скульптора и главного архитектора Дворца дожей до беглого растратчика — жизнь Риццо разворачивалась столь же драматично, как лестницы и скульптуры, созданные его руками.

От подмастерья к придворному мастеру

Родившийся примерно в 1430 году в Вероне, Антонио Риццо начинал свой путь как обычный каменотёс. Проходя обучение на строительстве Чертоза ди Павия, он впитывал различные техники обработки камня, которые позже помогли ему выработать собственный узнаваемый стиль. После 1457 года судьба привела его в мастерскую Антонио Бреньо в Венеции — городе, который стал для него и источником славы, и причиной падения.

«Риццо стал избранным скульптором и архитектором Венецианской Синьории, что свидетельствует о значительной репутации, которую он имел ещё до прибытия в Венецию», — отмечали современники, наблюдавшие его стремительный взлёт.

Судьбоносным для мастера стало покровительство дожа Кристофоро Моро, поручившего ему создание алтарей для базилики Сан-Марко. Эта работа открыла для Риццо двери к высшему венецианскому обществу. Около 1469 года он женился на Марии, дочери администратора бенедиктинского женского монастыря Санта-Дзаккария, и обосновался в доме, принадлежащем монастырю.

В граните и мраморе: главные творения

Влияние Бреньо с его готическим чутьём проявилось в ранних работах Риццо. Около 1464 года он создал скульптуры для надгробия дожа Франческо Фоскари в церкви Санта-Мария-деи-Фрари — произведения, ставшие зрелым выражением его раннего стиля.

Постепенно художественная манера Риццо эволюционировала под влиянием Антонелло да Мессина, приобретая чёткость объёмов и геометризацию форм. Он работал с обнажённой натурой, создавая скульптуры поразительной жизненности:

  • статуи Адама и Евы для Арко Фоскари, отличающиеся смелым натурализмом, где ни мускулистый Адам, ни широкобёдрая Ева не следуют классическим пропорциям;
  • монумент дожу Трону, демонстрирующий мастерство портретного искусства;
  • спиральная лестница с кафедрой для Скуола Гранде ди Сан-Марко, украшенная фигуративными рельефами (к сожалению, уничтожена пожаром 1485 года).

Эти работы демонстрировали редкое умение мастера передать в камне игру света и тени, почти живописную технику сфумато.

Дворец дожей: вершина карьеры и начало конца

В 1483 году пожар повредил восточное крыло Дворца дожей, и Риццо в 1484 году был назначен главным архитектором его восстановления. Должность была престижной, но плохо оплачиваемой, о чём мастер горько жаловался, поскольку не мог брать другие заказы.

«Постоянно исполняя свой патриотический долг», — так отзывались о Риццо после его службы в качестве военного инженера в Скутари, где он дважды участвовал в защите города от турок в 1474 и 1478 годах.

Именно военные заслуги, возможно, сыграли решающую роль в его назначении на должность прото Дворца дожей. Главным творением Риццо на этом посту стала знаменитая Лестница гигантов — первый полностью ренессансный элемент во дворце. Под лестницей мастер разместил рельефы «Победы», которые считаются вершиной его позднего творчества.

Внезапное падение гения

Блестящая карьера оборвалась в 1498 году, когда Риццо был признан виновным в растрате огромной суммы — от 10 000 до 80 000 дукатов. Мастер, ещё недавно бывший гордостью Венеции, спешно продал дом и бежал сначала в Анкону, затем в Фолиньо и, наконец, в Чезену, где вскоре умер около 1499 года.

История не сохранила подробностей последних дней гения. Осталось лишь его наследие — скульптуры, в которых холодный камень словно дышит и оживает под взглядом зрителя, и архитектурные шедевры, ставшие символами Венеции. Величие таланта и глубина падения Антонио Риццо напоминают о хрупкости человеческой судьбы, запечатлённой, подобно его творениям, между светом и тенью эпохи Возрождения.